В декабре 2014 года Государственный Эрмитаж отметил юбилей: 250 лет. Сегодня Эрмитаж — это не только один из крупнейших и известнейших музеев Мира, но и
Расскажите, пожалуйста, про вашу лабораторию.
У нас достаточно молодая лаборатория, основана в 2004 году, недавно отметили 10 лет. Когда она создавалась, было решено, что в лаборатории будут использоваться знания старых мастеров и новое высокотехнологичное оборудование, которое позволит восстанавливать важные экспонаты. До создания лаборатории такого опыта не было, а имеющееся оборудование не отвечало уровню поставленных задач.
Сегодня наша лаборатория — одна из лучших в Европе по оснащению, и за время работы с 2004 года было восстановлено нескольких тысяч экспонатов, которые раньше нельзя было сделать. Например, у нас очень много оборудования для
Какие исследования проводят в лаборатории?
Мы уделяем все больше внимания аналитическим исследованиям. Реставратор не должен работать вслепую, он должен знать и видеть, что делает и с чем работает. Помогают самые разные технологии, например, используем рентгенофлуоресцентный анализатор, получаем полный спектр состава металлов за 15–20 секунд, делаем другие анализы. Световые микроскопы позволяют рассмотреть мельчайшие элементы объектов, проводить фото и видеофиксацию. Когда отрабатываем технологию — не должно возникнуть ситуации, чтобы в этот раз получилось, а в следующий раз нет, все проверяется, контролируется и оттачивается.
Конечно, есть оборудование и технологические решения, которые необходимы во всех реставрационных лабораториях. Но у нас есть экспонаты размером от нескольких метров до нескольких микрон, поэтому у нас должно быть оборудование, которое позволяет работать и с большими объектами и с миниатюрными, микроскопическими. Есть специфическое ювелирное оборудование. И, конечно, мастера должны знать много в области металлообработки и в области металловедения, металлографии.
Какое образование необходимо получить, чтобы работать в лаборатории?
Здесь нет однозначного ответа. Долгое время у нас фактически не готовили специалистов реставраторов. Я, по первому образованию, археолог, потом учился в Финляндии ювелирному делу. Как археолог я знаю, как работали древние мастера, а как
Откуда к вам поступают экспонаты? Только ли из Эрмитажа?
В Эрмитаже есть большая коллекция экспонатов из драгоценных металлов. Конечно, мы с ними постоянно работаем, готовим к выставкам, проводим мониторинг сохранности экспонатов. Это рутинная постоянная работа. Довольно часто к нам обращаются другие музеи, не только российские, но и зарубежные. Помогаем им, потому что такое оборудование как у нас есть не у многих, а накопленный опыт и знания позволяют проводить уникальные работы. Наши сотрудники регулярно посещают обучающие центры по всему миру, знакомятся с новыми и старыми технологиями. Надо сказать, что оборудование замечательное, но без людей это просто железки.
Сейчас у вас на реставрации коллекция шпилек Екатерины Великой, расскажите подробнее об особенностях этой работы?
Это уникальная коллекция шпилек состоит из 250 предметов работы китайских мастеров, нигде в мире такой нет. Элементы шпилек очень хрупкие, проволочка, из которой они сотканы, имеет толщину от 30 микрон. И если шпильку взять в руки, она даже под собственным весом может сломаться, нужно быть очень аккуратным. Под микроскопом можно увидеть то, что мы не можем увидеть обычным глазом, подробно изучить детали и провести фото и видео документирование до, во время и после проведенных работ.
Перед тем, как приступить к реставрации, мы занимаемся исследованием. Например, в шпильках применялись водорастворимые минеральные краски, есть сама основа металла, есть припои. Вещи очень тонкие, действует масса ограничений: нельзя нагревать, увлажнять, даже дотрагиваться лишний раз. При этом требуется исследовать в комплексе весь экспонат: состав металла, какие припои использовались, понять технологию изготовления, выяснить состав краски. Всё это обязательно.
Причем в результате работы должна сохраниться изначальная кинематика, шпильки не должны быть мертвыми, всё должно двигаться. Среди элементов есть бабочки, которые летают, мотыльки, птицы — всё это должно быть в движении согласно задумке мастера. Очень важно понять, как это работало сотни лет назад. Кроме того, существует определенный семантический ряд: поворот головы феникса, расположение крыльев. Без подготовки можно сварить элементы совершенно неправильно — это будет провал. Поэтому идет изучение литературы, аналогов, работа с хранителями, ведь они этот материал знают лучше, чем кто бы то ни был.
Следующим этапом мы выбираем технологии, с помощью которых будем работать над экспонатом. Созывается реставрационная комиссия, которой мы показываем презентацию, иногда делаем виртуальную реставрацию, показываем на компьютере, что будет, если мы применим тот или иной метод. Комиссия принимает решение, и утверждает использование той или иной техники для реставрации.
Только после этого начинается непосредственно реставрационный процесс. Каждый шаг фиксируется на фото и видео, используется оптика, световые микроскопы, электронные микроскопы и другое оборудование. По результатам все материалы вновь поступают на рассмотрение комиссии.
А есть проекты из вашей практики, который вам особенно запомнились?
Каждый проект
Именно на этом кладе мы впервые отрабатывали методику лазерной отчистки и лазерной сварки последнего поколения, которая отвечала всем музейным требованиям. Использовали и микроскопы, потому что везде нужна была подробная фотофиксация.
Начали исследования, затем предложили технику реставрации. Непосредственно на работу ушел почти целый год, работу вел один сотрудник, 227 предметов были полностью восстановлены и готовы к экспозиции. В каталоге выставки мы полностью описали все технологии, с помощью которых восстанавливали эти предметы. Почти 100 лет прошло, и
Вспоминаю другой необычный проект. Есть такой бельгийский художник Вим Дельвуа, очень провокационный. Он привез на выставку в наш музей экспонат, бульдозер в виде готического собора, сделанный из нержавеющей стали, 600 кг металла в виде огромного собора. При транспортировке из Бельгии в Россию бульдозер развалился. Автор попросил восстановить разрушенный экспонат до открытия выставки. Трое суток без сна и отдыха, мы заново сварили всю конструкцию, были использованы новейшие достижения техники — успели, сделали в срок, хотя у нас не было даже чертежа. Когда Вим Дельвуа приехал к нам в гости, мы ему показали результат, он сказал, что не может быть, ведь это целая бригада варила несколько месяцев, сложная техника была. Вот так сталкиваемся с необычными разноплановыми задачами.
В этом году 250 лет отмечает Эрмитаж, что вы чувствуете по поводу этого события, вашей деятельности и роли?
Эрмитаж — это не только экспонаты. Это люди, это история. У нас в музее несколько тысяч сотрудников — это целый город. Хорошо, что есть такой музей в России, он один из крупнейших в мире. Это не просто музей, но еще и большой научный центр. У нас огромный штат научных сотрудников по самым разным направлениям. Есть и экспертиза, и реставрация, есть много экспедиций, которые работают по всей стране и за рубежом. Я сам по образованию археолог, долго участвовал и руководил экспедициями. До 2004 г. я работал научным сотрудником в отделе востока, занимался археологией Центральной Азии. Знания, полученные в экспедиции, а также работа с музейными фондами помогают в реставрационной практике.
Все чем сейчас занимаются в Государственном Эрмитаже: исследования, хранение, изучение и реставрация — все это уникальное. Это позволяет и мне и всем нашим сотрудники, делать в жизни то, что нравится, заниматься работой по призванию.
